Арагорн

АрагорнАрагорн — это имя носили двое дунаданских Следопытов. Арагорн Первый с 2319 по 2327 год Третьей эпохи был вождем Следопытов Севера; в 2327 году он погиб — был загрызен волками. Арагорн Второй, сын Араторна, шестнадцатый и последний вождь Следопытов Севера, родился в 2931 году Третьей эпохи; впоследствии он стал первым королем Воссоединенного королевства и правил как король Элессар.

Арагорн Второй воспитывался в Раздоле у Элронда, так как его отец погиб через два года после рождения сына. Там он носил имя Эстел; лишь когда ему исполнилось двадцать лет, он узнал от Элронда свое подлинное имя. Элронд также открыл Арагорну, что он является последним в роду Исилдура, и вручил юноше фамильные реликвии — кольцо Барахира и сломанный меч Элендила. После этого Арагорн ушел в Глухоманье и без малого семьдесят лег сражался с присными Саурона. Испытания закалили его и превратили в истинного воина без страха и упрека. Он служил многим властителям — в частности, королю Рохана Тенгелу и наместнику Гондора Эктелиону Второму; именно он возглавил в 2980 году набег на Умбар, когда была уничтожена большая часть пиратского флота. В 2956 году он встретил мага Гэндальфа Серого, с которым крепко подружился и которому с тех пор не раз помогал.

  • В 3017 году Третьей эпохи Арагорн по просьбе Гэндальфа после продолжительных поисков нашел и пленил Горлума. Год спустя он помог Фродо Бэггинсу добраться до Раздола и сам стал одним из девяти Хранителей, пустившихся в путь к Огненной горе.
  • После того как дороги Хранителей разошлись, Арагорн участвовал в битве при Горнбурге, прошел Стезей Мертвецов и принудил к повиновению призраков Дунгхерга, с чьей помощью ему удалось победить пеларгирских пиратов и захватить их корабли. На этих кораблях он поспешил на выручку осажденной крепости Минас-Тирит, и его появление переломило ход сражения.
  • В Минас-Тирит он открыл всем свою родословную, его признали государем, и он стал править Гондором и Арнором под именем Элессара Телконтара. Его правление продолжалось 120 лет. Умер Арагорн Второй в 120 году Четвертой эпохи.

Часть из повести об Арагорне и Арвен

«Дедом Короля был Арадор. Его сын Арахорн хотел жениться на Гилраен Прекрасной, дочери Диргаэля, который сам был потомком Аранарта. Но Диргаэль противился этой свадьбе, ибо Гилраен была молода и ещё не достигла того возраста, в котором женщины дунедаинов обычно выходили замуж.

— Кроме того,— говорил он,— Арахорн серьёзный человек в расцвете сил и станет вождём раньше, чем думают люди. Однако моё сердце предвещает, что жить ему недолго.

Но Иворвен, его жена, которая тоже была ясновидящей, ответила:

— Тем более надо спешить! Дни становятся всё темнее перед бурей, и грядут великие события. Если эти двое сейчас поженятся, то может родиться надежда для нашего народа, но если они отложат свадьбу, то она не придёт до самого конца этой эпохи.

И случилось, что, когда Арахорн и Гилраен были женаты всего один год, Арадор был захвачен в Холодных Скалах к северу от Раздола горными троллями и убит, и Арахорн стал вождём дунедаинов. На следующий год Гилраен родила ему сына, и он был назван Арагорн. Но Арагорну исполнилось всего два года, когда Арахорн отправился с сыновьями Элронда воевать с орками и был убит орочьей стрелой, которая пронзила ему глаз, и, таким образом, действительно прожил очень недолго для человека своей расы, поскольку ему было только шестьдесят лет, когда он погиб.

После этого Арагорн, ставший теперь наследником Исилдура, был взят вместе с матерью в дом Элронда, и Элронд заменил ему отца и полюбил, как собственного сына. Однако называли его не иначе, как Эстель, что значит «Надежда», а его истинное имя и происхождение тщательно скрывалось по приказу Элронда, ибо Мудрые знали, что Враг стремится разыскать наследника Исилдура, если хоть один из них остался на земле.

Но, когда Эстелю было всего двадцать лет, случилось, что он вернулся в Раздол после подвигов, совершённых в отряде сыновей Элронда; Элронд внимательно посмотрел на него и обрадовался, потому что увидел, что Эстель красив, благороден и рано возмужал, хотя, конечно, ему ещё предстояло окрепнуть и телом, и духом. Потому в тот день Элронд назвал его истинным именем и поведал, кто он и чей сын, и вручил ему наследие его дома.

— Вот кольцо Барагира,— сказал он,— знак нашего дальнего родства, а вот также обломки Нарсила. И с ними ты, быть может, совершишь великие дела, ибо я предрекаю, что срок твоей жизни будет большим, чем отмеряно для людей, если только с тобою не приключится ничего дурного и ты с честью выдержишь испытание. Однако испытание это будет суровым и долгим. Скипетр Аннуминаса я оставляю у себя, потому что тебе придётся ещё заслужить его.

На следующий день в час заката Арагорн бродил один в лесах, и сердце его ликовало, и он пел, ибо был полон надежд, а мир — прекрасен. И, пока пел, он внезапно увидел девушку, идущую по дёрну меж белых стволов берёз, и замер, поражённый, решив, что грезит наяву или, быть может, обрёл вдруг дар эльфов-менестрелей, которые умеют заставить всё, о чём поют, пройти перед глазами тех, кто слушает.

Ибо Арагорн пел отрывок из лэ о Лучиэнь, в котором рассказывается о встрече Лучиэнь и Берена в лесах Нельдорета. И смотрите! — вот она, Лучиэнь, проходит перед его взором здесь, в Раздоле, одетая в синий с серебром плащ и прекрасная, словно сумерки в обители эльфов; её тёмные волосы трепещут в порыве ветра, а на челе горят, будто звёзды, драгоценные камни.

Мгновение Арагорн молча смотрел на неё, но, испугавшись, что она пройдёт и никогда больше не вернётся, он окликнул её так, как когда-то, давным-давно, в дни эльдер, сделал это Берен:

— Тинувиэль! Тинувиэль!

Тут девушка обернулась к нему, улыбнулась и спросила:

— Кто ты? И почему ты зовёшь меня этим именем?

И он ответил:

— Потому что мне показалось, что ты та самая Лучиэнь Тинувиэль, о которой я пел. Но, если ты не она, то тогда ты гуляешь в её облике.

— Так говорят многие,— серьёзно сказала она.— Однако её имя — не моё. Хотя судьба моя, быть может, и окажется похожей на её. Но кто ты?

— Меня звали Эстель,— ответил он.— Но я Арагорн, сын Арахорна, наследник Исилдура, вождь дунедаинов.

Однако, пока говорил, он почувствовал, что высокое происхождение, радовавшее его сердце, значит теперь очень мало и совсем ничего не стоит в сравнении с её благородством и красотой.

Но девушка весело рассмеялась и сказала:

— Значит, мы дальние родичи. Потому что я Арвен, дочь Элронда, и меня называют также Андомиэль.

— Часто бывает,— заметил Арагорн,— что в дни опасности люди прячут своё главное сокровище. Но Элронд и ваши братья воистину поражают меня. Ведь я с детства живу в этом доме, однако о тебе не слышал ни слова. Как случилось, что мы никогда не встречались прежде? Не держал же твой отец тебя под замком в сокровищнице?

— Конечно, нет,— ответила она и подняла глаза на Горы, высившиеся на востоке.— Я просто провела некоторое время в стране, где живёт родня моей матери, в далёком Лотлориэне, и совсем недавно вернулась, чтобы снова повидать отца. Уже много лет прошло с тех пор, как я гуляла в Имладрисе.

Тут Арагорн удивился, потому что она выглядела не старше, чем он, проживший в Средиземье всего-то два десятка лет. Но Лучиэнь посмотрела ему в глаза и сказала:

— Не удивляйся! Ведь детям Элронда дана жизнь эльдер.

Арагорн очень смутился, потому что увидел в её глазах эльфийский свет и прочёл мудрость многих дней, однако с того часа он любил Арвен Андомиэль, дочь Элронда.

В последующие дни Арагорн стал молчалив, и его мать поняла, что с ним что-то случилось. Наконец, он поддался её расспросам и рассказал о встрече в лесных сумерках.

— Сын мой,— сказал Гилраен.— Ты метишь слишком высоко даже для потомка многих королей. Ибо госпожа эта самая благородная и прекраснейшая из всех, кого сейчас носит земля. И не годится, чтобы смертный роднился с эльфами.

— Но такое ведь уже случилось однажды в нашем роду,— возразил Арагорн,— если только правдива выученная мной повесть о моих предках.

— Она правдива,— сказала Гилраен.— Но случилось это давным-давно, в другую эпоху этого мира, прежде, чем наша раса начала угасать. И потому я боюсь: ведь без доброй воли господина Элронда наследникам Исилдура скоро придёт конец. Но я сильно сомневаюсь, что ты можешь рассчитывать на добрую волю Элронда в этом вопросе.

— Тем горше будут мои дни, и я буду бродить в глуши один,— ответил Арагорн.

— Действительно, судьба твоя будет такова,— сказала Гилраен.

Но, хотя она в полной мере обладала ясновидением своего народа, она не открыла ему большего о том, что прозревала в будущем, и ни с кем не делилась тем, что поведал ей сын.

Однако Элронд видел многое и читал во многих сердцах. И потому однажды, прежде чем год осыпал свои листья, он призвал Арагорна в свою комнату и сказал:

— Арагорн, сын Арахорна, вождь дунедаинов, послушай меня! Тебя ожидает великая судьба: либо подняться выше всех твоих отцов со дней Элендила, либо кануть во тьму со всеми, кто остался от твоего рода. Много лет испытаний предстоят тебе. У тебя не будет ни жены, ни обручённой, пока не придёт твоё время, и ты не покажешь себя достойным того.

Тогда Арагорн в замешательстве спросил:

— Неужели моя мать говорила об этом?

— Конечно, нет,— ответил Элронд.— Тебя выдали твои собственные глаза. Но я говорю не только о своей дочери. Пока ты не должен обручаться даже с человеческой девой. Что же до Арвен Прекрасной, госпожи Имладриса и Лориэна, Вечерней Звезды своего народа, род её выше твоего, и она уже прожила в этом мире так долго, что в её глазах ты лишь годовалый росток в сравнении с молодой берёзой, видевшей много лет. Она стоит слишком высоко над тобой. И, по-моему, сама это прекрасно понимает. Но даже если это не так, и её сердце повернётся к тебе, я всё же буду опечален из-за судьбы, наложенной на нас.

— Какова же эта судьба? — спросил Арагорн.

— Такова, что, доколе я остаюсь здесь, она будет жить молодой, как эльдер,— ответил Элронд.— А когда я уйду, она уйдёт со мной, если выберет это.

— Я вижу,— сказал Арагорн,— что поднял свои глаза на сокровище не менее ценное, чем сокровище Тингола, которое пожелал некогда Берен. Так уж мне суждено.— И тут внезапно ясновидение его рода пришло к нему, и он добавил: — Но смотри! Господин Элронд, годы твоего пребывания, наконец, истекают, и скоро детям твоим будет предложен выбор — расстаться либо с тобой, либо со Средиземьем.

— Истинно так,— подтвердил Элронд.— Скоро… в нашем понимании, хотя для людей должно пройти ещё немало лет. Но моей любимой Арвен не нужно будет выбирать, если только ты, Арагорн, сын Арахорна, не встанешь между нами и не принесёшь одному из нас, себе или мне, горькой разлуки, что не кончится и с концом мира. Ты просто не представляешь пока, чего ты хочешь от меня! — Элронд вздохнул и, спустя немного, снова заговорил, серьёзно глядя на молодого человека перед ним: — Будь, что принесут годы. Оставим этот разговор, пока не минут многие из них. Дни становятся всё темнее, и предстоит много зла.

Затем Элронд ласково расстался с Арагорном, и на следующий день тот распрощался со своей матерью, и домом Элронда, и с Арвен, и отправился в глушь. Ибо около тридцати лет провёл он в трудах и борьбе против Саурона, и подружился с Гэндальфом Мудрым, от которого научился многому. С ним он совершил немало опасных путешествий, но чем больше проходило лет, тем чаще уходил он один. Долог и труден был его путь, и облик его стал несколько угрюмым, если только не случалось ему улыбаться, но при всём том он внушал людям почтение, как король в изгнании, когда не скрывал своего истинного лица. Ибо он странствовал во многих обличиях и завоевывал славу под многими именами. Он скакал с войском роханцев и сражался за Владыку Гондора на суше и на море, а потом в час победы ушёл от людей Запада неведомо куда, и отправился один на восток и далеко к югу, чтобы изучать сердца людей, и злых, и добрых, и раскрывать планы и заговоры слуг Саурона.

И так, наконец, он превратился в самого стойкого из живущих людей, искушённого в их умениях и познаниях, но при том был выше их, ибо он был по-эльфийски мудр, и в глазах его был свет, который, когда они горели, немногие способны были выносить. Печальным и суровым было его лицо из-за судьбы, лежащей на нём, но надежда всегда жила в глубине его сердца, которое временами источало радость, как источник, бьющий из скалы.

И случилось, что, когда Арагорну было сорок девять лет, он возвращался из опасного странствия вдоль тёмных границ Мордора, где теперь снова жил и занимался злыми делами Саурон. Он устал и думал вернуться в Раздол и отдохнуть там немного перед тем, как отправиться в дальние страны, и по дороге туда он подошёл к границам Лориэна и был приглашён в эту тайную страну Владычицей Галадриэлью.

Он не знал этого, но Арвен Андомиэль тоже была там, снова приехав на время к родичам своей матери. Она мало изменилась, ибо годы смертных обходили её стороной, однако лицо её стало серьёзнее, и редко слышался теперь её смех. Но Арагорн достиг полного расцвета духовных и физических сил, и Галадриэль велела ему сбросить изношенное платье и одела его в белое и серебряное с серым эльфийским плащом и ярким алмазом на его лбу. И в этом наряде он казался выше, чем любой человек, и походил скорее на владыку-эльфа с Западных островов. И таким Арвен впервые увидела его снова после долгой разлуки, и когда он шёл навстречу ей среди деревьев Карас Галадона, усыпанных золотыми цветами, выбор её был сделан и судьба её предопределена.

И некоторое время они гуляли вместе по полянам Лотлориэна, пока не настала для него пора уходить. И под вечер дня Середины Лета Арагорн, сын Арахорна, и Арвен, дочь Элронда, направились вместе к прекрасному холму, Керин Амроту, что находится в центре той страны, и они ступали босыми ногами по бессмертной траве средь цветов эланор и нифредил. И там, на холме, они обратили свои взоры на восток, к Тени, и на запад, к Сумеркам, и обручились, и были счастливы.

И Арвен сказала:

— Тень черна, но сердце моё ликует, ибо ты, Эстель, будешь среди тех великих, чья доблесть уничтожит её.

Но Арагорн ответил:

— Увы! Я не в силах провидеть это, и как может случиться такое, скрыто от меня. Но я буду надеяться твоей надеждой. И я безоговорочно отвергаю тень. Но и Сумерки не для меня, госпожа, ибо я смертен, и если вы, Вечерняя Звезда, пожелаете сохранить мне верность, вам тоже придётся отречься от Сумерек.

И она затихла, как белое дерево, глядя на запад, и, наконец, произнесла:

— Я буду верна тебе, Дунадан, и отвернусь от Сумерек, хотя в них лежит страна моего народа и вечный дом всего моего рода.

Она горячо любила своего отца.

Когда Элронд узнал о выборе своей дочери, он промолчал, хотя сердце его скорбело, и рок, которого он давно страшился, не казался легче от того, что был предугадан. Однако, когда Арагорн снова появился в Раздоле, он вызвал его к себе и сказал:

— Мой сын, близятся годы, когда надежда исчезнет, а что за ними, почти целиком скрыто от меня. И теперь тень легла и между нами. Быть может, так было предначертано, что ценой моей потери может быть восстановлен королевский род людей. И поэтому, хоть я люблю тебя, я говорю тебе: Арвен Андомиэль сменит дарованное ей счастье на меньшее лишь в одном случае и станет невестой только короля Гондора и Арнора. Ни один человек ниже не получит её руки. Таким образом, мне даже наша победа может принести только горе и разлуку, тебе же — надежду на скоротечную радость. Увы, мой сын! Боюсь, что для Арвен Судьба Людей покажется в конце слишком тяжкой.

На том и осталось между Элрондом и Арагорном, и больше они не говорили на эту тему, но Арагорн снова отправился навстречу опасностям и тяжким трудам. И пока мир мерк и страх сгущался над Средиземьем, и могущество Саурона росло, и Барат-дур поднимался всё выше и усиливался, Арвен оставалась в Раздоле. И, пока Арагорн странствовал, она мысленно следовала за ним повсюду и, сохраняя надежду, сделала для него большой королевский стяг, поднять который мог только тот, кто претендовал на владычество над нуменорцами и прямое происхождение от Элендила.

Спустя несколько лет Гилраен простилась с Элрондом и вернулась в Эриадор к своему народу, и жила одна. Редко теперь видела она своего сына, ибо он проводил много лет в дальних странах. Но однажды, когда Арагорн вернулся на север, он навестил её, и она сказала ему, прежде чем он ушёл:

— Это наша последняя разлука, Эстель, сынок. Заботы состарили меня, как одну из низших людей, и теперь, когда над нашим временем собирается тьма, я не смогу встретить её, наползающую на Средиземье. Вскоре я покину его.

Арагорн постарался утешить её и сказал:

— Но за этой тьмой может быть свет, и, если так, я хотел бы, чтобы ты увидела его и была счастлива.

На это Гилраен ответила только одно:

— Онен и-Эстель Эдаин, а-хебин эстель аним.

И Арагорн покинул её с тяжёлым сердцем. Гилраен не дожила до следующей весны.

Так годы привели, наконец, к Войне за Кольцо, о которой подробнее рассказано в другом месте: о том, как обнаружились непредвиденные средства ниспровергнуть мощь Саурона и как сбылась несбыточная надежда. И случилось так, что в час поражения Арагорн пришёл с моря и развернул стяг Арвен в битве на полях Пеленнора, и в этот день его впервые приветствовали, как короля. И, наконец, когда всё завершилось, он принял наследие своих отцов и получил корону Гондора и скипетр Арнора, и в день Середины Лета, в год Падения Саурона, руку Арвен Андомиэль, и они поженились в городе Королей.

Таким образом, третья эпоха завершилась победой и надеждой, и всё же среди прочих скорбей этой эпохи горестной была разлука Элронда и Арвен, ибо они были разделены Морем и судьбой до конца мира и после него. Когда Великое Кольцо было уничтожено, а Три лишились своей силы, тогда Элронд почувствовал, наконец, усталость и покинул Средиземье, чтоб больше не возвращаться. Но Арвен стала, как смертная женщина, и однако, не суждено ей было умереть прежде, чем потерять всё, что она обрела.

Она жила с Арагорном двенадцать десятков лет как королева эльфов и людей в великой славе и блаженстве, однако, наконец, Арагорн ощутил приближение старости и понял, что дни его жизни, хоть она была и долгой, близятся к завершению. Тогда Арагорн сказал Арвен:

— Госпожа Вечерняя Звезда, самая прекрасная и самая любимая в этом мире, близок мой срок. Смотри! Мы собирали, и мы тратили, и теперь пришло время платить.

Арвен отлично поняла, что он намеревается сделать, и давно предвидела это, тем не менее, горе сразило её.

— Так вы, господин, хотели бы покинуть ваш народ, живущий по вашему слову, прежде своего часа?

— Не прежде своего часа,— ответил он.— Ибо если я не захочу уйти теперь, то вскоре я буду вынужден уйти волей-неволей. А наш сын Элдарион полностью готов к принятию королевской власти.

Затем, спустившись к Дому Королей на Безмолвной улице, Арагорн лёг на вечное ложе, приготовленное для него. Там он простился с Элдарионом и передал ему из рук в руки крылатую корону Гондора и скипетр Арнора, а затем все покинули его, кроме Арвен, и она одна стояла у его ложа. И, несмотря на всю свою мудрость и происхождение, она не могла удержаться от мольбы к нему помедлить ещё хоть немного. Её дни ещё не утомили её, и потому сполна ощутила она горечь смертного жребия, который приняла на себя.

— Госпожа Андомиэль,— заговорил Арагорн.— Час этот воистину суров, однако рождён он был ещё в тот день, когда мы встретились под сенью белых берёз в садах Элронда, которые теперь опустели. И на холме Керин Амрота, когда мы отвергли и Тень, и Сумерки, судьба эта была принята. Посоветуйся же с собой, дорогая, и спроси себя, действительно ли ты хочешь дождаться, когда я сморщусь и упаду со своего трона, бессильный и безгласный? Нет, леди. Я последний из нуменорцев и самый последний король Древних Дней, и мне была дарована нить жизни не только в три раза более долгая, чем людям Средиземья, но и милость уйти по собственной воле, возвратив полученный дар. И потому я сейчас усну.

Я не утешаю вас, ибо нет утешения подобной боли внутри кругов этого мира. Перед вами последний выбор: раскаяться и уйти к Гаваням, и унести на Запад память о наших днях, проведённых вместе, которая будет зеленеть там вечно, но никогда не станет большим, чем память, или же дождаться Рока Людей.

— Нет, дорогой лорд,— ответила она.— Этот выбор давно позади. Здесь больше нет корабля, который унёс бы меня отсюда, и мне, хочу я того или нет, придётся дождаться Рока Людей: потери и безмолвия. Но я скажу тебе, король нуменорцев: до этого мига не понимала я истории твоего народа и его падения. Я презирала их, как злобных глупцов, однако теперь, наконец, мне жаль их. Ибо если таков, как говорят эльдер, дар Единого людям, то он горек.

— Он кажется таким,— сказал Арагорн.— Но пусть же мы, отвергнувшие некогда Тень и Кольцо, не будем побеждены последним испытанием! Уйдём в горе, но не в отчаянии. Ибо знай: мы не привязаны навечно к кругам этого мира, и за пределами их есть нечто большее, чем память. Прощай!

— Эстель! Эстель! — воскликнула она. И в этот миг, взяв её руку и успев поцеловать её, он уснул навеки.

И такая красота открылась в его облике, что все, кто после приходил сюда, взирали на него в изумлении, ибо слились в нём миловидность юности, и доблесть зрелого воина и мудрость и достоинство прожитых лет. И долго лежал он, являя собой незамутнённый образ величия былых королей людей прежде изменения мира.

Но Арвен вышла из этого Дома с угасшими глазами, и казалось её народу, что стали они холодными и серыми, как беззвёздный зимний вечер. Затем она распрощалась с Элдарионом, со своими дочерьми и со всеми, кого любила, и она ушла из Минас Тирита и отправилась в Лориэн, и жила там одна под осыпающимися деревьями, пока не пришла зима. Галадриэль ушла, и Келеборн тоже, и лес молчал.

И там, наконец, когда листья мэллорнов опали, но весна ещё не пришла, она упокоилась на Керин Амроте, и там её зелёная могила останется до тех пор, пока не переменится мир, и все дни её жизни не будут окончательно забыты людьми, что придут после, и эланор и нифредил не зацветут больше к востоку от Моря.

Здесь конец повести, какой она дошла до нас с Юга, и кончиной Вечерней Звезды завершается рассказ о былых днях в этой книге.»