Энты

ЭнтыСамым древним народом, дожившим до третьей эпохи, были онодримы или энид (Enyd). Энты - форма их имени на языке Ристании. В древние дни о них знали эльдер, и именно эльдер приписывают энты не только свой язык, но и желание говорить. Язык, который они создали, непохож на все прочие: медленный, звучный, агломерированный, тягучий и даже чересчур многословный, во всяком случае, с многочисленными повторами, состоящий из множества переходов гласных и тональных различий, так что даже летописцы эльдер не сделали попытки передать его на письме. Энты пользовались им только между собой, но им не было нужды хранить его в тайне, поскольку никто больше не смог бы овладеть им.

  • Однако сами энты отличались большой способностью к языкам, учили их быстро и никогда не забывали, но предпочитали наречия эльдер, среди которых больше всего любили древний язык Высших эльфов.
  • Таким образом, странные слова и имена, записанные хоббитами и которые употреблялись Древобородом и другими энтами, были эльфийскими или фрагментами эльфийской речи, произносимой слитно, как принято у энтов. За исключением мест, где хоббиты пытались передать короткие отрывки фраз и кличей, издаваемых энтами.
  • А-лалла-лалла-румба-каманда-линдор-буриме также не является эльфийским наречием и представляет собой единственную сохранившуюся попытку (очевидно, весьма неточную) представить отрывок настоящего языка энтов. Кое-что звучит на квенья, например «таурелиломёа-тумбалиморна Тумбалетаурёа Ломёанор», что можно перевести как «многотенистолесная-чёрноглубокодолинная-глубокодолиннолесная-сумеречная страна»,- выражение, которое по мысли Древоборода должно было означать: «там чёрные тени в глубоких долинах леса». Кое-что сказано на синдар, например Фангорн (Древобород) или Фимбертил (Стройный бук).

«— О чём вы? — спросил Пин.— Какая истина?

— Деревья и энты,— ответил Древобород.— Я сам не понимаю всего, что происходит, поэтому я не могу объяснить этого вам. Некоторые из нас пока ещё остаются истинными энтами, и в своём роде достаточно бодрыми, но многие растут, почти не просыпаясь, одревесневают, как вы можете выразиться. Конечно, большинство деревьев — просто деревья, но многие наполовину проснулись. Некоторые совсем проснулись, а немногие вполне, ах, вполне становятся подобными энтам. Так ведётся издревле.

Когда это происходит с деревом, иногда оказывается, что у некоторых гнилые сердца. Ничего не происходит с их древесиной, я не это имею в виду. Ну да, я знал несколько весьма старых ив в нижнем течении Энтрицы, увы, давно исчезших: они имели огромные дупла, из-за которых полностью развалились на куски, но оставались спокойными и мило-беседующими, как молодые листья. И есть некоторые деревья в долинах под горами, звенящие, как колокольчики, и насквозь гнилые. Кажется, этот сорт размножился. Здесь всегда было немало опасных мест, да и сейчас остаётся ещё несколько очень чёрных пятен.

— Вы имеете в виду, что они напоминают Вековечный Лес далеко на севере? — спросил Мерри.

— Увы, увы, немного напоминают, но значительно хуже. Я не сомневаюсь, что далеко на севере ещё остаётся небольшая тень от Великой Мглы, и недобрая память передаётся потомству. Но в этой стране есть глубокие долы, где Мгла никогда не рассеивалась, и деревья там старше, чем я. Однако мы делаем, что можем. Мы не подпускаем чужаков и безрассудных храбрецов, и мы учим и натаскиваем, мы ходим и пропалываем.

Мы пастухи деревьев, мы древние энты. Немногие из нас дожили до нынешних дней. Овца становится похожей на пастуха, а пастух на овцу, как говорят, но медленно, и ничто не вечно в этом мире. Живая и тесная связь существует между деревьями и энтами, и они идут сквозь века вместе. Ибо энты более похожи на эльфов: они менее заняты собой, чем люди, и лучше понимают суть других вещей. Но, с другой стороны, энты больше напоминают людей: восприимчивее к изменениям, чем эльфы, и, как вы можете сказать, быстрее воспринимают внешнюю окраску. Или лучше, чем оба этих народа, ибо они более постоянны и дольше других хранят память о вещах.

Некоторые из моего рода теперь выглядят совсем как деревья, и нужно нечто великое, чтобы разбудить их, и они говорят только шёпотом. Но некоторые из моих деревьев обладают гибкими ветками, и многие могут говорить со мной. Эльфы, конечно, начали будить деревья и учить их говорить, и обучаться их древесному языку. Они всегда хотели разговаривать со всеми, древние эльфы. Но когда пришла Великая Мгла, они ушли за Море или бежали и скрылись в укромных долинах и поют песни о днях, которым никогда не прийти вновь. Никогда вновь. Увы, увы, некогда отсюда до Лунных гор всё было покрыто лесом, а это был лишь его Восточный конец.

То были светлые дни! Время, когда я мог бродить и петь все дни напролёт и ничего не слышать, кроме эха своего голоса в горных пещерах. Леса были похожи на леса Лотлориэна, но гуще, крепче и моложе. А аромат воздуха! Я стоял неделями и просто дышал.»

«— Пожалуйста,— проговорил он,— скажите, как вас зовут? И кто вы?

В древних глазах появилось странное, почти осмотрительное выражение. Глубокий колодец закрылся.

— Хрум,— ответил голос.— Ну, хорошо. Я энт, или, точнее, так меня называют. Да, энт, вот слово. Вы можете сказать, что я господин Энт, как принято говорить у вас. Одни называют меня Фангорном, другие Древобородом. Пусть будет Древобород.

— А энт? — спросил Мерри.— Что это такое? И как вы называете себя сами? Как ваше настоящее имя?

— Охо-хо! — отозвался Древобород.— Хо! Это был бы долгий рассказ! Не так быстро. И сейчас я спрашиваю. Вы в моей стране. Интересно, кто вы такие? Я не могу определить вас. Похоже, что вас нет в древних списках, которые я учил, когда был молод. Но это было очень, очень давно, и с тех пор могли появиться новые списки. Посмотрим! Посмотрим! Как это там?

Узнайте список, преданье времён:

Четыре свободных народа в нём.

Первые эльфы, древней всех племён,

За ними гномы, тёмен их дом.

Земли плоть энты, древней валунов,

После смертные люди, господа скакунов.

Хм, хм, хм.

Бобёр-строитель, олень-прыгун,

Мишка — пчёл разоритель, секач — ревун.

Псы всегда голодны, зайцы страха полны…

Хм, хм.

Орлы остроглазы, быкам же дана

Корона рогов, а змея холодна.

Лебедь белейший, ястреб быстрейший…»

«— Хм! Мы на месте! — сказал Древобород, прервав долгое молчание.— Я пронёс вас около семидесяти тысяч шагов энтов, но сколько это составляет по вашим меркам, я не знаю. Во всяком случае, мы вблизи корней Последней Горы. Частью имени этого места, я думаю, могут считаться слова Родниковый Зал, в переводе на ваш язык. Я люблю его. Сегодня мы переночуем здесь.

Он спустил хоббитов на траву в проходе между деревьями, и они пошли вслед за ним по направлению к большой арке. Теперь хоббиты заметили, что, колени старого энта при ходьбе едва сгибались, но ноги делали широкие шаги. Он ступал сначала на большие пальцы (и они были действительно большие и очень широкие), а затем уже на всю ступню.

На мгновение Древобород задержался перед завесой падающей воды и сделал глубокий вдох, затем он рассмеялся и вошёл внутрь. Там стоял громадный каменный стол, но не было стульев. Задняя стена ниши тонула во мраке. Древобород поднял два громадных сосуда и поставил их на стол. Казалось, что сосуды наполнены водой, но он простёр над ними руки, и те немедленно начали пылать — один золотым, а другой зелёным светом — и лучи этих двух светильников заполнили нишу, как будто летнее солнце светило сквозь покров молодой листвы. Оглянувшись, хоббиты увидели, что деревья в зале также начали светиться, сначала слабо, но постепенно разгораясь, пока края каждого листка не вспыхнули — некоторые зелёным, некоторые золотым, некоторые красным, как медь, светом, в то время как стволы деревьев напоминали столбы, усыпанные светящимися камнями.

— Так, так, теперь мы вновь можем беседовать,— сказал Древобород.— Вы хотите пить, я полагаю. И вы, наверное, утомлены. Выпейте это!

Он направился к задней стене ниши, и хоббиты увидели, что там стоит несколько высоких каменных кувшинов с тяжёлыми крышками. Древобород поднял одну из крышек и погрузил внутрь большой ковш, с помощью которого наполнил три кубка: один очень высокий и два поменьше.

— Это дом энта,— сказал он,— и в нём, я боюсь, нет никаких сидений. Но вы можете сесть на стол.

Он поднял хоббитов и усадил их на большую каменную плиту на высоте шести футов от земли. Там они и сидели, свесив ноги и делая маленькие глотки.

Напиток был похож на воду и весьма напоминал по вкусу те глотки, которые они сделали из Энтрицы близ края леса, но в нём ощущался слабый запах или привкус, трудный для описания: едва уловимый, но похожий на аромат дальнего леса, донесённый холодным ночным ветерком. Действие напитка началось от пальцев ног и постепенно разлилось по всему телу, неся свежие силы и энергию вверх, прямо к макушке. Внезапно хоббиты почувствовали, что волосы у них на голове действительно поднялись, подрастая, свиваясь в кудри и ложась локонами. Что касается Древоборода, тот сначала погрузил ноги в бассейн за аркой и затем осушил свой кубок одним долгим, медленным глотком. Хоббиты думали, что он никогда не остановится. Наконец он отставил кубок прочь.

— А-ах,— вздохнул он.— Хм, хум, теперь мы можем спокойно беседовать. Вы можете сидеть на полу, а буду лежать, потому что это не даст напитку подняться к голове и склонить меня ко сну.

Справа в нише стояла громадная кровать на низких ножках, не более чем парой футов в высоту, покрытая толстым слоем сухой травы и веток. Древобород медленно опустился на неё (при этом он лишь слегка согнулся в поясе) и вытянулся во всю длину с руками под головой, глядя в потолок, на котором плясали блики света, похожие на игру листвы в сиянии солнца. Мерри и Пин уселись около него на охапки травы.»