Властелин колец: король чародей

Они не сумели добиться от него ничего больше. Название этого опасного места и высокого перевала он не мог или не хотел сообщить.
Его называли Кирит Ангол, и имя это пользовалось недоброй славой. Арагорн, возможно, сообщил бы им это название и объяснил его смысл, Гэндальф предостерёг бы их. Но хоббиты были одни, и Арагорн был далеко, а Гэндальф стоял среди развалин Скальбурга и боролся с Саруманом, задержанный предательством. Но даже в те мгновения, когда он произносил свои последние слова, обращённые к Саруману, и палантир высек искры из ступеней Ортханка, думы Гэндальфа были с Фродо и Сэмом; его мысль неслась к ним сквозь лиги и лиги с надеждой и жалостью.
Быть может, Фродо, сам не зная, почувствовал её, как тогда, на Амон Хене, хоть и был уверен, что Гэндальф сгинул, сгинул навеки во мраке далёкой Мории. Он долго сидел на земле, молча, склонив голову и пытаясь припомнить всё, что говорил ему Гэндальф.
Но он не мог воскресить в памяти совета, который помог бы ему сделать сейчас выбор. В самом деле, они лишились руководства Гэндальфа слишком рано, слишком рано, когда Чёрная Страна была ещё далеко.
Гэндальф никогда не говорил, каким образом они смогут войти в неё. Возможно, он не мог сказать. Однажды он рискнул проникнуть в оплот Врага на севере, в Дол Гулдур. Но в Мордор, к Огненной Горе и в Барат-дур с тех пор, как Чёрный Властелин вновь усилился… заходил ли он туда когда-либо?

Фродо так не думал. И вот ему, маленькому невысоклику из Шира, простому хоббиту из мирной сельской страны, предстояло найти дорогу туда, куда великие мира сего не могли или не смели идти. Это была злая участь. Но он сам выбрал её в своей собственной гостиной далёкой весной прошлого года, столь далёкой, что теперь она казалась главой из легенды о юности мира, когда ещё цвели оба дерева, Серебряное и Золотое. Горький выбор. Какой дорогой он должен пойти? И если на обеих ждут ужас и смерть, то что толку в выборе?