Властелин Колец Битва 2

Перейдите на страницу смотреть Властелин колец 2.

Тогда Эомир замолчал и посмотрел на сестру, будто заново перебирая в памяти все дни их прошлой жизни вместе. Но Арагорн сказал:

— Я видел то же, что и ты, Эомир. Среди злых забот этого мира мало более горьких и позорных для мужского сердца несчастий, чем увидеть безответную любовь столь прекрасной и превосходной госпожи. С тех пор, как я покинул её в отчаянии в Сироколье и поскакал к Тропам Мёртвых, горе и жалость не оставляли меня, и сильнее, чем страх перед той дорогой, была боязнь того, что может случиться с ней. И всё же я говорю тебе, Эомир, что тебя она любит более искренне, чем меня, потому что тебя она любит и знает, а во мне любит лишь тень и мечту — надежду на подвиги, и славу, и страны, далёкие от степей Ристании.

Быть может, мне хватит силы исцелить её тело и отозвать её из тёмной долины. Но к чему проснётся она — к надежде, забвению или отчаянию — я не знаю. И, если к отчаянию, то он умрёт, разве только не придёт иное исцеление, которого я не могу дать. Увы! Потому что деяния её поставили Эовин среди самых прославленных королев.

Тут Арагорн замолчал и всмотрелся в её лицо, которое действительно было белым, как лилия, холодным, как лёд, и твёрдым, словно высеченное из камня. Затем он наклонился, поцеловал её в лоб и тихо позвал:

— Эовин, дочь Эомунда, проснись! Ибо враг твой скончался!

Она не дрогнула, но дыхание её теперь снова стало глубже, так что грудь под белым холстом простыни поднималась и опускалась. Ещё раз растёр Арагорн два листа ацелас и кинул их в кипящую воду, затем смочил этой водой её лоб и правую руку, которая лежала на покрывале, холодная и неподвижная.

И тут показалось, стоявшим рядом — то ли потому, что Арагорн действительно обладал некой забытой силой Заокраинного Запада, то ли причиной были его слова о госпоже Эовин — что, когда благоухание травы заполнило комнату, в окно дунул свежий ветер, несущий не аромат, но воздух, полный свежести, чистоты и молодости, словно он ещё не вдыхался живыми существами, но, только что созданный, слетел с высоких снежных вершин под звёздным куполом или донёсся с дальних серебряных побережий, омываемых морской пеной.

— Проснись, Эовин, госпожа Ристании! — повторил Арагорн. Затем он взял её правую руку в свою и почувствовал, что в неё возвращается тепло вместе с жизнью.— Проснись! Тень сгинула, и вся тьма рассеялась!

Потом он вложил её руку в руку Эомира и отступил.

— Позови её! — сказал он и молча покинул комнату.

— Эовин! Эовин! — воскликнул Эомир сквозь слёзы.

А она открыла глаза и сказала:

— Эомир! Какая радость! Ведь говорили, что ты убит. Но нет, то были лишь мрачные голоса в моём сне. Долго ли я спала?

— Недолго, сестра,— ответил Эомир.— Но не думай больше об этом!

— Я странно устала,— проговорила она.— Мне нужно отдохнуть немного. Но скажи, что с Владыкой Герцогства? Увы! Не говори мне, что это был сон, потому что я знаю, что это не так. Он умер, как и предвидел.

— Он мёртв,— подтвердил Эомир.— Но он просил меня передать прощальный привет Эовин, которая была ему дороже дочери. Он лежит сейчас с великим почётом в Цитадели Гондора.

Властелин Колец Битва 2.